Отправлено: 22.04.08 19:07. Заголовок: Оклеветанный и спасённый. Часть I: терпение - залог успеха.

18 января 1815 года.
Лондон.
Доминик Мэтвиг.

 Отправлено: 22.04.08 19:09. Заголовок: План, согласно кото..

План, согласно которому Дадли Грембойль должен попасть в сети отмщения, не созревал так долго, чтобы его в итоге захотелось бросить. Нет. Простота действий оставляла зачинщику почти целый свободный день, ведь сущность состояла в том, что к жертве приведут другие: её знакомые, приятели, друзья, достаточно было им лишь получить приглашения.
Доминик ещё дома вырезал пару десятков ровных бумажек, украсил их пышными узорами по краям, а главная запись в центре листка гласила:
"Мой дорогой друг! Будь гостем на моём вечере. Двери моего дома открыты сегодня с 18 часов. Дадли Грембойль". Правда, получилось, будто заполнял жуткий собственник – изобилие притяжательных местоимений. Но это – не самое главное. Главное – помощь Удачи в деле, потому что не известно, знакомы ли люди, которые получат приглашения, с устраивающим вечеринку.
Мэтвиг решил "играть первое действие" в одном единственном районе, чтобы, забравшись на высокую крышу, наблюдать за домами всех приглашённых.
Вскоре оставалось лишь ждать, кстати говоря, долго и мучительно. Доминик собирался следить за каждым шагом хозяев домов. Некоторых он мог даже разглядеть в окнах сидящими за газетой или за вязанием. И если бы кто-нибудь тоже наблюдал сейчас вместе с беглецом за происходящим, он бы обязательно отметил печать того гнетущего выжидания на лицах. Эти люди будто испытывали давление, будто ждали избавления от какой-то непосильной ноши. Мэтвигу на минуту показалось, что ему куда лучше, чем им.
Однако их тоска не заставила Доминика изменить коварные планы, ибо он проникся их настроением, как отмечалось, лишь на минуту, поэтому пытки над терпением продолжились.

 Отправлено: 23.04.08 18:45. Заголовок: Уже к двум часам дня..

Уже к двум часам дня наблюдение стало невыносимым. Учитывая, что чужая жизнь вообще не вызывала у Доминика какого-то интереса, пока он не разгребёт хлам в своей, можно сказать, он претерпевал адские мучения, способные сравниться с укусами комаров, когда не получается их отогнать, с жужжанием мух, когда они летают у самого потолка, с заворачиванием в ковёр, когда нет возможности пошевелиться.
"В Зале суда стояла нестерпимая духота. Присутствующие дамы пытались освежиться, нервно махая веером, а их кавалеры пытались вырвать эти веера, чтобы использовать самим. Борьба шла с попеременной победой и сопровождавшими её возгласами и вскрикиваниями. Один молодой человек даже пообещал своей невесте дуэль, бросив в соперницу перчатку, затем вторую, и ещё фрак и парик. Очень уж было жарко.
Судья, обливавшийся потом, использовал уже третий платок, пока два других, пропитанных влагой, сушились на вытянутой руке истца, который если раньше и боялся вымолвить лишнее слово, то теперь не смог бы произнести и нужного, ибо рот у него и не закрывался из-за удушающего пекла. Мэтвиг, не пытавшийся что-то делать для получения прохлады, оставался недвижим и потому выглядел самым свежим из всех. Судья не приходил в восторг от такого расклада дел:
- Подсудимый, - рыкнул он и тут же утёр рот, - вы почему до сих пор не валяетесь в изнеможении?
- Он это, Ваша Честь, - простонал истец в полуобморочном состоянии, - специально!
- Ах, вот так вот, да? – озлобился судья (видать, духота не слабо треснула ему по затылку), - Ну тогда получайте же то, что должен получить нарушитель, - он ударил молотком по столу, и в Зал вошёл человек с плетью и мешком на голове.
- Обвиняемый, - скомандовал судья, - вытяните руки перед собой.
Когда Мэтвиг, принимая свою участь, собирался повиноваться, истец, опьянённый горячим воздухом, вставил своё предложение:
- По лицу его, по лицу, - еле вымолвив эти слова, он закатил глаза, пошатнулся и перевалился через трибуну, с грохотом упав на небольшую площадку перед высоким столом Его Чести. Судья принял эту идею и приказал.
Человек с плетью начал стегать нарушителя по шее, по скулам, он рассёк ему бровь и разбил губу. Наконец судья остановил палача и велел ему удалиться. Весь Зал притих, снова нависло молчание, в котором взоры, все без исключения, были обращены на избитого, пытавшегося удержаться на ногах и не потерять сознание. Но кровь залила ему глаза и вывела из стояния. Он медленно опускался вниз вдоль трибуны и вскоре скрылся за ней."
Чтобы не снова не уснуть от безделья, Доминик приступил к рисованию причудливых узоров на снежной крыше дома, откуда вёл наблюдение.

 Отправлено: 24.04.08 20:34. Заголовок: Ещё три часа мучител..

Ещё три часа мучительного томления, прогулок по крыше в навязчивых раздумьях, казалось, не дадут результатов. Самое страшное было сейчас – ждать и не дождаться. Крушение этого плана в лучшем случае породило бы построение нового, более сложного и, наверняка, требующего ещё более продолжительного времени для удовлетворения ни разу не уснувших за столько лет тёмных желаний. В худшем – идею пришлось бы забросить, и всё дальнейшее существование туда же.
Но сегодня Удача лёгким мановением руки позволила свершиться авантюре того, кто дерзнул использовать самый простой способ для срывания самого высокого и сочного плода. За час до указанного в приглашении начала приёма у Грембойля с крыльца одного из домов, находившихся под наблюдением Доминика, сошёл безупречно одетый немолодой джентльмен и куда-то неторопливо зашагал. Сомнений в конечном пункте этого господина не осталось, когда за ним через несколько минут отправилась семейная пара с маленьким сыном, в глазах которого была искренняя грусть от предвкушения вечерних событий, а словам и вовсе не требовалось объяснений:
- Маменька, - высоким звонким голосом прощебетал он, - но там же совсем не будет детей.
- Да, малыш, - безучастно отвечала мать, не глядя на сына, - я тоже не в восторге, но вот твой дорогой папенька, - она ядовито покосилась на мужа, - не считается с нашим мнением.
Спустя пару минут Мэтвиг оказался идущим среди публики, копившейся и движущейся в направлении южной части Лондона. Приглашённая толпа решила воспеть неисчислимые плюсы характера своего благодетеля под загорающиеся уличные фонари:
- Кто самый щедрый, самый нужный, самый добрый среди нас?
Кто сможет выручить, и выучить, легко развлечь всех вас? –
восхвалял его народ, -
- Он так могуч и моден,
Настолько благороден,
А что для него – боль?!-
изнывал от ненависти Мэтвиг.
- Грембойль! Грембойль! –
кричала толпа, слышащая лишь себя.
Они приближались к особняку, ликуя всё громче:
- Кто не способен на худое, на гнилое, на разврат и на грехи?
Кто жизнь в прекрасность превращает: в картину, в музыку, в стихи? –
не унимались они.
- Он чист и без изъяна,
Не знает он вины,
И нет ему цены!
Я подтверждаю рьяно:
Бесценен он, как моль! –
воспламенился Доминик.
- Грембойль! Грембойль! –
прорычала толпа, остановившись у самых ступеней крыльца. В следующую секунду к ним вышла экономка с недопустимо гордым выражением лица и описала ситуацию коротко, ясно и убийственно:
- Сэр Дадли пару часов назад отправился в Дувр.
Публика изумилась, подняла гам по поводу этого непростительного обмана. Но Мэтвиг не мог допустить такого пораженческого исхода. Заметив на углу улицы кэб, который вот-вот собирался отъехать с забравшимися пассажирами, он подбежал, скинул извозчика и, стеганув лошадей, помчался вон из города.